Том 3. Восхождения. Змеиные очи - Страница 12
- Предыдущая
- 12 / 39
- Следующая
12
Её весна – заря разлуки,
Её пути лежат во мгле.
Идёт в святом благоуханьи,
Колебля белую фату,
И в угасающем дыханьи
Струя холодную мечту.
«В лесу кричала злая птица…»
В лесу кричала злая птица,
Едва ручей журчал в кустах,
По небу прядала зарница,
Туман сгущался на полях.
Из-за раскрытого широко
Томленья в полночи моей
Прозрачный голос издалёка
Мне что-то пел, – не знаю чей.
И всё, что вкруг меня звучало, –
Ручей, и ветер, и трава, –
Всё, докучая, заслоняло
Его эфирные слова.
И я заклятием молчанья
Воззвал к природе, – и она
Очарованью заклинанья
Была на миг покорена.
Я ждал, – и в вещем ожиданьи
Зажёгся мне великий свет.
Далёкий зов погас в молчаньи,
Но был в молчании ответ.
«Игру Ты возлюбил, и создал мир играя…»
Игру Ты возлюбил, и создал мир играя;
Кто мудрости вкусил, Ты тех изгнал из рая.
Кто захотел расти, тех смерти Ты обрёк.
Зарёю мужества поставил Ты порок.
Ты – Отрок радостный, Ты – девственное Слово.
Сомненье тёмное отринул Ты сурово.
Младенца умертвил посланник грозный Твой, –
Ты в царствии Своём младенца успокой.
И на земле есть радости,
Есть много радостей и в тёмном бытии, –
Но все земные сладости –
Обманы краткие, прельщения Твои.
Обманом очаровано
Невинное дитя,
И если смертью сковано,
То сковано шутя.
Обещанное сбудется, –
Восстанет милый прах,
И радостно разбудится
Улыбка на губах.
И ждать ли нам наскучило,
И скорбь ли нас измучила, –
Всему своя пора,
А смертное томление,
И тёмный гроб, и тление –
Всё это лишь игра.
Тоскует мать над милым прахом,
Тоскует мать.
Кого обнять? С безумным страхом
Как обнимать?
Предстань пред нею, отрок ясный,
Как тихий сон,
И погрузи в туман безгласный
Безумный стон.
Потоки слёз и ладан дымный
Туманят взгляд.
Утеха в них; утеха – гимны
И весь обряд.
Земные дети шаловливы, –
Но крылья есть.
О том, как ангелы счастливы,
Доходит весть.
«Алой кровью истекая в час всемирного томленья…»
Алой кровью истекая в час всемирного томленья,
С лёгким звоном злые звенья разжимает лютый Змей.
Умирает с тихим стоном Царь полдневного творенья.
Кровью Змея пламенея, ты жалеть его не смей.
Близок срок заворожённый размышленья и молчанья.
Умирает Змей багряный, Царь безумного сиянья.
Он царил над небосклоном, но настал печальный час,
И с протяжным, тихим стоном Змей пылающий погас.
И с бессильною тревогой окровавленной дорогой,
Все ключи свои роняя, труп Царя влечёт Заря,
И в томленьи грусти строгой месяц бледный и двурогий
Сеет мглистые мечтанья, не грозя и не горя.
Если страшно, если больно, если жизни жаль невольно, –
Что твой ропот своевольный! Покоряйся, – жить довольно.
Все лучи померкли в небе и в ночной росе ключи, –
И опять Она с тобою. Слушай, слушай и молчи.
«В великом холоде могилы…»
В великом холоде могилы
Я безнадёжно схоронил
И отживающие силы,
И всходы нераскрытых сил.
И погребённые истлели
В утробе матери-земли,
И без надежды и без цели
Могильным соком потекли.
И соком корни напоили, –
И где был путь уныл и гол,
Там травы тихо восходили,
И цвет медлительный расцвёл.
Покорна гласу тёмной воли,
И бездыханна и светла,
Без торжества, без слёз, без боли
Вся сила мёртвая цвела.
И без любви благоухала,
Обманом жизни крася дол,
И сок сладчайший источала
Для пёстрых бабочек и пчёл…
О, если б смерть не овладела
Семьёю первозданных сил,
В какое б радостное тело
Я все миры соединил!
«Державные боги…»
Державные боги,
Властители радостных стран!
Устал я от трудной дороги,
И пылью покрылися ноги,
И кровью из ран.
«Так надо, так надо», –
Мне вещий ваш ворон твердит.
В чертогах небесных отрада, –
За труд и за муки награда,
За боль и за стыд.
Меня бы спросили,
Хочу ли от вас я венца!
Но вашей покорен я силе,
Вы тайно меня победили,
И к вам я иду до конца.
А есть и короче,
Прямой и нетрудный есть путь,
Лишь только в безмолвии ночи
Мгновенною молнией в очи
Себе самовольно блеснуть.
Его отвергаю,
Я вам покориться хочу.
Живу и страдаю, и знаю,
Что ваши пути открываю,
Иду и молчу.
«Моя печаль в полночной дали…»
Моя печаль в полночной дали,
Росой обрызгана, легла.
В единственной моей печали,
В безмолвной и туманной дали,
Вся жажда жизни умерла.
Ещё одной я вею страстью.
Ты, буйный ветер, страсть моя.
Ты научаешь безучастью,
12
- Предыдущая
- 12 / 39
- Следующая