Том 3. Восхождения. Змеиные очи - Страница 5

Помоги мне, милый брат».
Тихо-тихо я пою:
«Баю-баюшки-баю».

«Я косила целый день.
Я устала. Я больна».
За окном шатнулась тень.
Притаилась у окна.
Я пою, пою, пою:
«Баю-баюшки-баю».

«Я осмеянный шел из собрания злобных людей…»

Я осмеянный шел из собрания злобных людей,
В утомлённом уме их бесстыдные речи храня.
Было тихо везде, и в домах я не видел огней,
А морозная ночь и луна утешали меня.

Подымались дома серебристою сказкой кругом,
Безмятежно сады мне шептали о чём-то святом,
И, с приветом ко мне обнажённые ветви склоня,
Навевая мечты, утешали тихонько меня.

Улыбаясь мечтам и усталые взоры клоня,
Я по упицам шёл, очарованный полной луной,
И морозная даль, серебристой своей тишиной
Утишая тоску, отзывала от жизни меня.

Под ногами скрипел весь обвеянный чарами снег,
Был стремителен бег легких туч на далёкий ночлег,
И, в пустынях небес тишину ледяную храня,
Облака и луна отгоняли тоску от меня.

«Мельканье изломанной тени…»

Мельканье изломанной тени,
Испуганный смертию взор.
Всё ниже и ниже ступени,
Всё тише рыдающий хор.
Нисходят крутые ступени,
Испуган разлукою взор.

Дрожат исхудалые руки,
Касаясь холодной стены.
Протяжным стенаньем разлуки
Испуганы тёмные сны.
Протяжные стоны разлуки
Дрожат у холодной стены.

Под чёрной и длинной вуалью
Две урны полны через край…
О песня, надгробной печалью
Былую любовь обвевай!
Отравлено сердце печалью,
Две урны полны через край.

«Уйди, преступный воин!..»

«Уйди, преступный воин!
Ты больше недостоин
В сраженьях с нами быть,
Копьё ломать в турнире,
И на весёлом пире
Из общей чаши пить».

Идёт он, восклицая:
«За что напасть такая?
Я ложно осуждён!»
И слышит рёв проклятий
Его былых собратий,
И смех пажей да жён.

Как рыцарь осуждённый,
Надменных прав лишённый,
Без шлема и без лат,
От буйного турнира, –
От радостного мира
Иду, тоской объят,

И сам себе пеняю,
Хотя вины не знаю,
Не знаю за собой, –
Зачем в турнир весёлый,
Надев доспех тяжёлый,
Пошёл я за толпой.

Возвращение

Медлительные взоры к закату обращая,
Следя за облаками и за полётом птиц,
Сидела при дороге красавица лесная, –
И зыблилась тихонько, мечту и тень роняя
На смуглые ланиты, густая сень ресниц.

Она припоминала в печальный час вечерний
Таинственные дали, – родимые края,
Где облако понятней, где роща суеверней, –
Куда, былая фея, любовию дочерней
Влеклась она, страдая и грусть свою тая.

Был день: презревши чары и прелести ночные,
С жезлом своим волшебным рассталася она,
Венок благоуханный сняла с чела впервые,
И, как простая дева, в обители простые
Вошла, и человеку женою отдана.

На дальнем горизонте синеющей чертою
Виднелся лес дремучий, – то лес её родной…
Туда она глядела вечернею зарёю, –
Оттуда к ней домчался с призывною тоскою
Лазурный тихий голос: «Вернись, дитя, домой».

И в голосе далёком ей слышалось прощенье,
Она улыбкой тихой ответила на зов,
С людьми не попрощалась, оставила селенье
И быстро тенью лёгкой исчезла в отдаленье…
Влекла её в отчизну дочерняя любовь.

«Насытив очи наготою…»

Насытив очи наготою
Эфирных и бесстрастных тел,
Земною страстной красотою
Я воплотиться захотел.

Тогда мне дали имя Фрины,
И в обаяньи нежных сил
Я восхитил мои Афины
И тело в волны погрузил.

Невинность гимны мне слагала,
Порок стыдился наготы,
И напоил он ядом жало
В пыли ползущей клеветы.

Мне казнь жестокая грозила,
Меня злословила молва,
Но злость в победу превратила
Живая сила божества.

Когда отравленное слово
В меня метал мой грозный враг,
Узрел внезапно без покрова
Мою красу ареопаг.

Затмилось злобное гоненье,
Хула свиваясь умерла,
И было – старцев поклоненье,
Восторг бесстрастный и хвала.

«Детский лепет мне несносен…»

Детский лепет мне несносен,
Мне противен стук машин.
Я хочу под тенью сосен
Быть один, всегда один, –

Чтоб пустынно восходило
И катилось надо мной
Безответное светило,
Змей безумно-золотой, –

Чтоб свободный и пустынный
Веял ветер всех сторон,
Погружая душу в длинный,
Безразгадно-вещий сон.

Чтоб никто не молвил слова
Ни со мной, ни обо мне,
Злым вторжением былого
В беспредельной тишине, –

И когда настанет время
Беспробудно опочить
И томительное бремя
С утомленных плеч сложить, –

Чтоб никто моей пустыней
С тихим пеньем не ходил,
Чтоб не плавал ладан синий
Вкруг колеблемых кадил.

«Много было вёсен…»

Много было вёсен, –
И опять весна.
Бедный мир несносен,
И весна бедна.
Что она мне скажет